Увидев этот дом, я, сказать по правде, ужаснулся. Нет, я, конечно, знал проект, и понимал, что дом будет большим, но не думал, что настолько. А дом просто гигантский. Он подымается над окрестной застройкой действительно как аэробус над провинциальным аэропортом – а построена-то пока еще только первая очередь! Конечно, Планетная улица и раньше не была шедевром градостроительства, но она, по крайней мере, наличествовала. А теперь ее вообще как ветром сдуло – поднявшимся от винтов этого аэроплана.
Но бродя вокруг, поймал себя на том, что первое впечатление уходит, и в душу тихо пробирается странное удовольствие. Такое вот почти первобытное – от этого самого нечеловеческого размаха. Вообще-то я не люблю гигантизма в архитектуре. Все эти самые высокие в мире небоскребы и самые длинные моллы – все это кажется мне дешевым пи-аром, не сказать – дорогостоящей гордыней. Зачем все это, когда человеку достаточно сотни-другой квадратных метров и всего трех над головой? Конечно, желающих много, а земля дорога, но подобное экстенсивное приращение не ведет к улучшению качества жизни. Что за радость жить на 70-м этаже, ехать полчаса в лифте или пилить бесконечными коридорами? Да и в панораму города – если это, конечно, не Сингапур – такие монстры вписываются плохо.
Но в этом доме что-то случается. Да, он вроде бы не по размеру окрестностям – но пейзажа не портит. Стоит на самом краю, за ним – пустота: парк Тимирязевской академии. И потому он как-то очень логично закрывает, завершает город. Да, высокий – но на самом деле всего 35 этажей. Да и высота скрадывается длиной: каждый корпус – полкилометра! Масштаб же действительно намеренно гипертрофирован: дом кажется больше, чем он есть, за счет мелкой модульной сетки. Но монотонным (кто-то даже сказал: «фашистским») выглядит лишь на первый взгляд. Жесткий ритм сетки то там, то тут перебивают белые пятна, скрывающие узлы коммуникаций. А пластина общественных помещений, которая проляжет между двумя корпусами, и вовсе будет загогулиной.
Это вообще любимый прием Плоткина: жесткая сетка, внутри которой возникают художественные перебои ритма. Нечто похожее было и в ампире, и в ар деко, только там главенствовала глухая плоскость, на которой – вдруг – возникало что-то иное. Одинокое окно, майоликовая вставка – которые изящно оттеняли массу. У Плоткина же все наоборот. Стена практически дематериализована – и лишь в некоторых местах вспыхивают фрагменты плотности. То есть, это не масса, в которую вставлены кусочки неба, а небо, которое разлиновано на клеточки. Эта инверсия вполне выводима из духа времени, однако вот у Рикена Ямамото, который строит сейчас в Пекине комплекс «Джиан Уай» - фасадами очень похожий на «Аэробус», никаких таких перебивок нет. У Плоткина же – не только они, но еще и золотое сечение, которое определяет пропорции ячеек.
Правда, в первой версии дом был еще чище и резче, но и в исправленной (по воле заказчика) сохранил прежнюю философию. Плоткин называет это «матрицей»: накладывая друг на друга сетки того, что «дано», он приводит их к общему знаменателю, а затем допускает в этот порядок толику хаоса. Звучит абстрактно, но ведь что получает потребитель? Дом, который идеально соответствует всем задачам (планировки отличные, света – море), и дом, который при всей жесткости сеток дает достаточное пространство свободы. А когда человек покупает квартиру в неосталинском доме, он неизбежно оказывается заложником всех этих рюшечек, эркеров и общей пафосности. Здесь же жильцу предоставлена полная свобода – при полном комфорте. Заполняй свои ячейки как тебе вздумается. Ну а то, что их 2000 – так ведь у нас в городе 10 миллионов жителей. Должна же архитектура как-то отвечать на этот масштаб.
При всей своей видимой простоте и похожести на многое – другого такого дома в Москве нет. Он в явной оппозиции главным типам элитного жилья: и технократической башне, и псевдосталинским хоромам. Конечно, он родственник «панели», но, кажется, психологический этап отвращения к советскому прошлому уже пройден, и его плавно замещает ностальгия. В конце концов, что плохого было в советском модернизме? Потребительские качества да градостроительное уныние. А как архитектура – он был честен, прост и элегантен. Так что этот дом, возможно, открывает новую главу в исторической спирали. Неомодерн, неоконструктивизм, неосталинизм – были. Черед за неомодернизмом.
Источник: Другая Москва