Григорий Ревзин: В каталог к своему 50-летию вы включили объекты только этого года. То есть для вас 50-летие – не рубеж, а просто текущий год?
Владимир Плоткин: Точно не рубеж. То, что сделано в этом году, естественно продолжает предыдущие вещи, проекты сделаны на одном методологическом принципе. Так что, с одной стороны, за этим решением нет никакой концепции, просто мои объекты, сделанные раньше, уже известны, публиковались, а с другой – они ясно показывают мой проектный метод и могут отвечать за предшествующий период.
То есть вы представляете не столько объекты, сколько метод?
В определенной мере. на «Арх-Москве – 2005» мы показали композицию, которую можно назвать иллюстрацией метода. Матрицу, в чем-то похожую просто на сетку координат, где по горизонтальной оси отложены года. Но, естественно, многомерную, выстроенную на наложении нескольких сеток. А внутри этой матрицы появляются намеками события отдельных проектов, которые я делал в это время. Объекты разные, метод – один, он распространяется на время, как на пространство.
Можно все-таки подробнее о методе?
Работа архитектора – это прежде всего определение меры. Мерности многих полей – функции, конструкции, технологий, экономики. Форма мерности – сетка. Моя задача – правильно наложить все эти сетки друг на друга, найти их взаимные пропорции и пропорции внутри них. Так возникает матрица пространства жизни, многомерная матрица, где все сетки связаны эстетическим принципом пропорции. Лучше всего – просто золотым сечением. Это именно многомерная матрица, архитектуры тут еще нет, есть только мерность пространства, в котором она может возникнуть. Сама архитектура – своего рода событие, она в определенной мере случайна, как случайна жизнь. она может занять какие-то ячейки матрицы, может их пропустить, заполнение ячеек может быть разным по плотности, по материалу, это в определенной мере удовольствие – смотреть, как они заполняются, здесь есть момент непредсказуемости. Случайность в многомерной, хорошо спропорционированной матрице закономерностей – это и есть архитектура.
А матрица бесконечна?
У нее, пожалуй, нет четкой границы, она всегда больше, чем конкретный объект. В той картине, которая была на «Арх-Москве», была попытка нарисовать матрицу тянущегося во времени процесса. То есть это некая хорошо спропорционированная длительность.
Я спрашиваю вот почему. Так получилось, что в этом году у вас много градостроительных проектов. Морской порт Петербурга, «Аэробус» – это ситуации, когда ваши сетки распространяются уже на целый квартал. И у них как бы исчезает форма, в смысле – исчезает внешняя граница, остается только сетка.
Это вообще очень разные проекты. Морской порт – достаточно традиционный проект. Здесь найдена сетка квартала, в нее уложены очень разнообразные функции, ну а кроме того, предложен мегаобъект. Я подумал, что нужно создать архитектуру, сомасштабную большому океанскому лайнеру. Так, чтобы когда корабль вплывает в город, он не был больше города. Возникло это гигантское, около ста метров в высоту, здание. Уже потом возник литературный, если угодно, смысл – «окно в европу». И показалось интересным сделать сцену в обе стороны – так, что из лайнера ты видишь гигантскую стеклянную раму и в ней город, а из города – море и в нем лайнер. Мне, кстати, это решение кажется вполне классическим – огромный водный партер, в нем горизонтальный объем, в нем – город. Это пространство с четкой иерархией, с ясно выраженным центром, оно менее спонтанно, чем это бывает в других моих проектах. И у главного здания как раз есть четко читаемая форма.
А «Аэробус»?
В Аэробусе я хотел найти образ современной архитектуры , соответствующей как масштабу мегаполиса, так и масштабу заказа. У нас была такая архитектура в сталинских высотках, в некоторых объектах 70-х гг., а в 90-е она пропала. Я думаю, что если у нас десятимилионный город, то это как-то должно выражаться в архитектуре. Отсюда корпуса высотой 120 метров и длиной в полкилометра. Что касается их внешней границы, то мне кажется, что когда мы имеем дело с такими мегаобъектами, то здесь вообще все меняется. Это скорее уже факты ландшафта, чем архитектурные формы. И если взять, скажем, взгорье, обрыв у реки, то ведь его форма определяется не внешними границами, а какими-то отношениями частей внутри него. Это пропорции вне внешних границ, это особая задача – пропорционирование внутри открытого целого. Вот это и было предметом поиска.
На вашей «хорошо спропорционированной длительности» на «Арх-Москве» в районе 2004-2005 годов появляется такой витальный извив сетки. Вы увлеклись нелинейной архитектурой?
Ну, раз весь мир движется в сторону нелинейности, мне показалось необходимым это опробовать. Не то чтобы меня увлекала нелинейная форма, но мне было интересно, может ли она существовать в рамках моей матрицы, насколько она в нее вписывается. Мне кажется, что вписывается, что это в принципе возможно. Можно даже сказать чуть больше: в ней возникают свои соотношения, свои пропорции, и следовательно, и здесь форма может быть сделана хорошо и плохо, может быть элегантной и вульгарной, здесь есть, что искать.
То есть дальше нам следует ожидать нелинейной архитектуры от Плоткина?
Это скорее было изучением возможности. Таких проектов у меня нет, и я не думаю, что они в ближайшее время появятся.
Источник: Проект Классика